Закат на Авачинской бухте. Петропавловск-Камчатский. 2011 год.

По форме двухсоттысячный Петропавловск-Камчатский, выглядел странно, но лишь на первый взгляд. Он расположен на берегу Авачинской бухты, вдоль которой и протянулся на двадцать с лишним километров, прижатый со стороны берега склонами потухших вулканов. И этот рельеф предопределил и внешний вид города, через который параллельно изгибу берега тянулся главный широких проспект, от него отходили боковые улочки к жилым микрорайонам, расположенным у берега в низине, и вверх по холмам и вулканов. И город мог бы быть очень красивым за счет верного обустройства рельефа, но не такими уродливыми старыми и грязными «хрущебами».

И это абсолютная правда — нигде на Дальнем Востоке я не видел подобного ужасающего контраста между великолепием природы и уродством, построенным руками человека. Я уверен, что даже самые красивые и фешенебельные гостиницы в москве выглядели менее респектабельно на фоне этих камчатских вулканов. Но они бы и не портили красоту природы, они бы просто демонстрировали то совершенство в построении зданий, которого достигли люди, и все. Но строить такие жалкие и убогие домишки в таком месте — это кощунство, прежде всего, кощунство по отношению к человеку. Богатейший регион — пушнина, нефть и газ, рыба, крабы — да здесь любой житель должен в золоте ходить и жить в шикарной вилле, если бы он имел возможность хоть чем-то здесь распоряжаться. Такие горькие мысли крутились в моей голове пока мы въезжали в Петропавловск-Камчатский.

Петропавловск-Камчатский. 2011 год.

В городе, объехав один из холмов, Илья остановился в том месте, где я должен был встретиться со своим приятелем Денисом, и там мы тепло попрощались с Ильей. Я оглянулся вокруг, это было место рыночной торговли, которую все осуществляли из фургонов установленных в ряд грузовых автолавок. Несколько здоровых мужиков в комуфляжных костюмах торговали икрой и крупными тушами свежей рыбы. Рядом между машинами приютились бабульки, предлагавшие наперебой крабов, какие-то вязанные вещи и консервированные компоты и варенье.
— Вон в том киоске продается пиво в розлив, — незаметно появившийся Денис огорошил меня своим предложением. Мы обменялись рукопожатием. — Ну что? Сейчас возьмем пиво? Я прихватил с собой пустую пластиковую тару.
Мы купили две «полторашки» пива «Камчатское», и потом пошли, рискуя упасть по скользкой от льда дорожки вверх к микрорайону, состоящему из четырехэтажных «хрущевок». Постепенно я научился балансировать своим телом так, что уже не поскальзывался, а Денис и вовсе шел уверенно, будто и не было никакого льда под ногами.

Петропавловск-Камчатский. 2011 год.

— Никогда не видел ничего подобного, чтобы весь город был подо льдом, — посетовал я, — в Москве уже давно нанимают таджиков, которые дружно и быстро скалывают весь лед с тротуаров.
— Так Москва то столица. Туда все иностранцы ездят, бизнесмены там все крупные. Еще бы они и там не убирали лед и грязь, — ответил Денис. — Ты знаешь, что прилетающих сюда туристов никогда даже не завозят в город, их сразу везут в загородные отели, которые специально построили подальше от Петропавловска-Камчатского. Если бы туристы иностранные видели из окна гостиницы эти реалии, они бы никогда сюда больше не приехали, и друзьям бы отсоветовали. А так все прекрасно, приезжают, любуются красотами Камчатки, кто-то на этом отлично зарабатывает. Только городу из этого ничего не остается, все куда-то увозят. С момента распада СССР в городе не построили ни одного нового жилого дома, ни одного спортивного комплекса — только несколько магазинов, автозаправки — и все. Торгуют круглосуточно водкой, а здесь больше и делать нечего — только пить, и большинство жителей только этим и занимается. — У Дениса был мягкий голос, что выглядело удивительно в этом крепком теле 35-летнего мужика.

Петропавловск-Камчатский. 2011 год.

— В Москве и Санкт-Петербурге, наоборот, у молодежи появилось столько возможностей для разнообразного досуга, что пьют очень редко и немного, — сказал я.
— Москва и Питер — это не Россия, — ответил Денис, качая головой.
К этому моменту мы уже пришли в квартиру Дениса, и в тепле меня начало клонить в сон. Тем более, что из-за разницы во времени (по Москве было уже 11 утра, и прошедшую ночь я провел в самолете без сна). Но утром мы продолжили наш разговор с Денисом за завтраком. По моим меркам, еда была просто царской — натуральный свежий отваренный камчатский краб, пожареная на масле рыба, красная икра, свежие огурцы (они здесь дороги, значит, есть людям, чем зарабатывать), картофель, курица — у меня разбегались глаза. И еще с вечера у нас стояло в холодильнике много пива. Я с удовольствием начал завтракать, и мы продолжили за этой шикарной трапезой разговор о неприятном и трагичном положении Петропавловска-Камчатский. Наверно, со стороны мы выглядели «пикейными жилетами», у которых все хорошо, а проблемы мы обсуждаем от скуки, для развлечения.

— Все дело в том, — продолжал Денис вчерашний разговор, — что этот город еще при Сталине начали финансировать, чтобы сделать здесь дальневосточную столицу. Но когда Сталин умер, уже во времена Хрущева было решено оставить статус столицы края за Хабаровском. И здесь строили жилища при Хрущеве, но вот такие некачественные, потому что резко снизили финансирование. Ну а новые власти, начиная с Ельцина, и вовсе о нас забыли, мне так кажется.
— Так ты поклонник Сталина?
— Конечно, это был великий правитель России!
— А как же миллионы жертв сталинских репрессий?
— Я уверен, что это были вынужденные жертвы. До революции здесь вообще жили только ненцы, алеуты и ссыльные каторжане, которые и пяти лет не проживали в этом климате, да еще и в рудниках работали. Но при Сталине была проведена мощная индустриализация государства, которая и позволила дать новый импульс нашей империи — технологический базис для ее оживления и усиления. Ты сам вспомни, сколько погибало от болезней и войн людей в Африке или Индонезии, пока туда не пришли британцы. Да, они там уничтожили тех, кто сопротивлялся, зато остальные начали жить гораздо лучше — школы, больницы, нормальное жилье.
Я несколько удивился тому, что говорит о моей стране этот русский парень. И задумался — в чем-то он прав своим почитанием Сталина.